Неточные совпадения
Львов в домашнем сюртуке с поясом, в замшевых ботинках сидел на кресле и в pince-nez с синими стеклами читал
книгу, стоявшую на пюпитре, осторожно на отлете держа красивою рукой до
половины испеплившуюся сигару.
Мебель соответствовала помещению: было три старых стула, не совсем исправных, крашеный стол в углу, на котором лежало несколько тетрадей и
книг; уже по тому одному, как они были запылены, видно было, что до них давно уже не касалась ничья рука; и, наконец, неуклюжая большая софа, занимавшая чуть не всю стену и
половину ширины всей комнаты, когда-то обитая ситцем, но теперь в лохмотьях, и служившая постелью Раскольникову.
— Ну — здравствуйте! — обратился незначительный человек ко всем. Голос у него звучный, и было странно слышать, что он звучит властно.
Половина кисти левой руки его была отломлена, остались только три пальца: большой, указательный и средний. Пальцы эти слагались у него щепотью, никоновским крестом. Перелистывая правой рукой узенькие страницы крупно исписанной
книги, левой он непрерывно чертил в воздухе затейливые узоры, в этих жестах было что-то судорожное и не сливавшееся с его спокойным голосом.
Начал гаснуть я над писаньем бумаг в канцелярии; гаснул потом, вычитывая в
книгах истины, с которыми не знал, что делать в жизни, гаснул с приятелями, слушая толки, сплетни, передразниванье, злую и холодную болтовню, пустоту, глядя на дружбу, поддерживаемую сходками без цели, без симпатии; гаснул и губил силы с Миной: платил ей больше
половины своего дохода и воображал, что люблю ее; гаснул в унылом и ленивом хождении по Невскому проспекту, среди енотовых шуб и бобровых воротников, — на вечерах, в приемные дни, где оказывали мне радушие как сносному жениху; гаснул и тратил по мелочи жизнь и ум, переезжая из города на дачу, с дачи в Гороховую, определяя весну привозом устриц и омаров, осень и зиму — положенными днями, лето — гуляньями и всю жизнь — ленивой и покойной дремотой, как другие…
— Только вот беда, — продолжал Леонтий, — к
книгам холодна. По-французски болтает проворно, а дашь
книгу,
половины не понимает; по-русски о сю пору с ошибками пишет. Увидит греческую печать, говорит, что хорошо бы этакий узор на ситец, и ставит
книги вверх дном, а по-латыни заглавия не разберет. Opera Horatii [Сочинения Горация (лат.).] — переводит «Горациевы оперы»!..
Сначала как будто интересуются, а потом так и остаются новые
книги до
половины неразрезанными, а старые с неперевернутыми страницами.
— Ах, еще спрашивает, кто сказал. Да не ты ли сам толковал все об этом? А в твоих
книгах? в них целая
половина об этом написана.
В первую
половину своей жизни он искал счастья в красоте, во вторую
половину жизни он искал спасения от гибели [См. мою
книгу «Константин Леонтьев».].
Помимо таких причин, как паралич сердца, разрыв сердца, апоплексия, общий паралич тела и т. п., в метрических
книгах показаны еще «скоропостижно» умершими 17 человек; из них больше
половины было в возрасте от 22 до 40 лет, и только одному было больше 50.
В углу, между соседнею дверью и круглою железною печкою, стояла узкая деревянная кроватка, закрытая стеганым бумажным одеялом; развернутый ломберный стол, на котором валялись
книги, листы бумаги, высыпанный на бумагу табак,
половина булки и тарелка колотого сахару со сверточком чаю; три стула, одно кресло с засаленной спинкой и ветхая этажерка, на которой опять были
книги, бумаги, картузик табаку, человеческий череп, акушерские щипцы, колба, стеклянный сифон и лакированный пояс с бронзовою пряжкой.
В девять с
половиной он был уж у самовара, сам разливал себе чай и брался за
книгу.
Кроме того, большая
половина этих людей уже читает
книги, и не все
книги такие, в которых восхваляется военное дело, но есть и такие, в которых доказывается его безнравственность.
В последнее время я не брал у вас денег; не делайте опыта мне их пересылать, а отдайте
половину человеку, который ходил за мною, а
половину — прочим слугам, которым прошу дружески от меня поклониться: я подчас доставлял много хлопот этим бедным людям. Оставшиеся
книги примет от меня в подарок Вольдемар. К нему я пишу особо.
Половина жалованья уходит у него на покупку
книг, и из шести комнат его квартиры три завалены
книгами и старыми журналами.
С
половины реки серая фигура обозначилась яснее: теперь и близорукому было видно, что это сидел человек, а на коленях его лежала
книга, которую он читал с таким вниманием, что не слыхал, как поднявшаяся при приближении дощаника цапля пролетела почти над самою его головою.
Вообще это было замечательное лето в жизни Персикова, и порою он с тихим и довольным хихиканьем потирал руки, вспоминая, как он жался с Марьей Степановной в двух комнатах. Теперь профессор все пять получил обратно, расширился, расположил две с
половиной тысячи
книг, чучела, диаграммы, препараты, зажег на столе зеленую лампу в кабинете.
Я застал Маню, сидевшую на окне, с которого до
половины была сдвинута синяя тафтяная занавеска. На коленях у Мани лежала моя
книга.
Вот мы и начали читать Вальтера Скотта и в какой-нибудь месяц почти
половину прочли. Потом он еще и еще присылал, Пушкина присылал, так что наконец я без
книг и быть не могла и перестала думать, как бы выйти за китайского принца.
Только впоследствии, постигнув утешение, доставляемое чтением в одиночестве, я умел запасаться
книгою, над
половиною страницы которой обыкновенно засыпал, никогда не забывая в минуту последней искры самосознания задуть свечу; но во времена студенчества я еще не возил с собою
книг и, чтобы хотя на миг разогнать невыносимую скуку, читал на табачном картузе: «Лучший американский табак Василия Жукова; можно получать на Фонтанке, в собственном доме», и через минуту снова: «Лучший американский табак» и т. д.
Лизавете Васильевне случилась надобность уехать на целый месяц в деревню. Павлу сделалось очень скучно и грустно. Он принялся было заниматься, но, — увы! — все шло как-то не по-прежнему: формулы небесной механики ему сделались как-то темны и непонятны, брошюрка Вирея скучна и томительна. «Не могу!» — говорил он, оставляя
книгу, и вслед за тем по обыкновению ложился на кровать и начинал думать о прекрасной
половине рода человеческого.
Во-первых, она бегло читала всякую российскую
книгу; скоропись — середка на
половине, но, протвердивши, уже не запиналась.
Половина страниц всей
книги написана так только, для того чтобы что-нибудь написать и чтобы
книга вышла потолще.
Г. Милюков отчасти имел в виду этот взгляд в последней
половине своего труда, именно в оценке деятельности Пушкина, Лермонтова и Гоголя; но, увлекшись жаркою любовью к сатирическому направлению, он не мог провести этого взгляда по всей
книге.
— Да что тебе в них? Место ведь только занимают… С ярманки поедешь, за провоз лишни деньги плати, вот и вся тебе польза от них, — говорил Марко Данилыч, отирая со полы сюртука запылившиеся от
книг руки. — Опять же дрянь все, сам же говоришь, что разрознены… А в иных, пожалуй, и
половины листов нет.
Итоги писателя — Опасность всяких мемуаров — Два примера: Руссо и Шатобриан — Главные две темы этих воспоминаний: 1) жизнь и творчество русских писателей, 2) судьбы нашей интеллигенции — Тенденциозность и свобода оценок — Другая
половина моих итогов:
книга «Столицы мира»
Необходимо было и продолжать роман"В путь-дорогу". Он занял еще два целых года, 1863 и 1864, по две
книги на год, то есть по двадцати печатных листов ежегодно. Пришлось для выигрыша времени диктовать его и со второй
половины 63-го года, и к концу 64-го. Такая быстрая работа возможна была потому, что материал весь сидел в моей голове и памяти: Казань и Дерпт с прибавкой романических эпизодов из студенческих годов героя.
Тот отдел моей писательской жизни уже записан мною несколько лет назад, в зиму 1896–1897 года, в целой
книге «Столицы мира», где я подводил итоги всему, что пережил, видел, слышал и зазнал в Париже и Лондоне с
половины 60-х годов.
Лизавета Петровна начала искать что-то на столе. Из-под
книг она вынула тетрадку, мелко исписанную до
половины.
С трудом могла она, однако ж, объяснить нашему страннику, что она дочь тутошнего уставщика [Уставщик — надзиратель за порядком во время богослужения.], удостоена была в грамотницы [Грамотница читает Апостол, поет на женской
половине духовные песни и пишет
книги, нередко с большим искусством, по-уставному.], заменяла нередко батьку (отца духовного) в часовенном служении; но что с недавнего времени лукавый попутал ее: полюбила молодого, пригожего псалмопевца и четца.
Одну
половину дня княжна Марья проводила у Николушки, следя за его уроками, сама давала ему уроки русского языка и музыки и разговаривала с Десалем; другую часть дня она проводила с
книгами, старухой-няней и с божьими людьми, которые иногда с заднего крыльца приходили к ней.
Будь она записной (в
книге) раскольницей, ее взгляд на детоубийство, совпадающий со взглядом, например, секты детоубивателей, о которой еще в первой
половине прошлого столетия упоминает преосвященный Феофилакт Лопатинский в своем «Обличении неправды раскольнической» [В прибавлении к изданию 1745 года, под № 23-м.], секты, которой, как отдельного толка, никогда не было, — навлек бы на бедную мать страшное наказание по действующему уголовному кодексу; но, к счастью, она хотя и была раскольница, но значилась православною.